Про первый драфт

У Псоя Короленко есть песня «Уёбище» - с очень симптоматичными для сценарной работы словами: «Опять я мудак, опять я козел». Я всегда напеваю про себя эту песню, когда пишу первый драфт любого сценария.

Мало кто ненавидит писать первый драфт, как сценарист, который хоть раз в жизни этот самый первый драфт написал – и, хуже того, сдал, покрываясь нервным дерматитом творческого позора. И вроде бы ведь все сделал правильно – придумал интересных и объемных героев, тщательнейшим образом выверил структуру, написал подробнейший поэпизодник. Почему, ну почему в первом драфте персонажи все равно ходят по истории, как роботы, и произносят реплики, от которых глаза вытекают у всех читающих, включая самого сценариста?!

Очень просто. При переходе от любых, даже самых подробных и продуманных, поэпизодных планов к первому драфту сценарист должен начать думать на принципиально другом уровне. Не «Олег произносит вдохновенную речь, убеждая Трампа продать ему США за один доллар», а:

ОЛЕГ

(вдохновенно)

Слышь, Трамп? А продай мне США за доллар?

[Ну кто так пишет?! Господи, кто так пишет?!]

На этом уровне – на уровне трансформации образов в конкретные слова и жесты персонажей – сценарист еще пока не думал. (А если думал, то дурак, потому что тогда его поэпизодник состоит из слишком детализированных сцен, замыливающих драматическую структуру, и это обязательно вылезет в первом драфте, хе-хе.) Так что трансформация идет трудно - через кровь, пот, слезы и песню «Уёбище», играющую фоном у сценариста в голове.

Говорят, у каждого сценариста есть пять-десять реально плохих идей. Киношколы и сценарные курсы нужны для того, чтобы их студенты как можно скорее выписали из себя эти самые плохие идеи, топорных героев и лобовые сюжетные ходы - и начали писать что-то хорошее. Ну, или ушли из профессии.

С первым драфтом такая же история: он нужен, чтобы сценарист выписал из себя все то говнище, которое он считал своей историей, и начал уже, наконец, придумывать что-то настоящее.

Эта мысль (и еще песня «Уёбище», конечно же) – то немногое, что поддерживает сценариста долгими рабочими днями перед сдачей первого драфта, когда от собственного текста тошнит, а дедлайн все ближе. И ведь есть еще объем!

В первом драфте я всегда вылезаю за нужный объем. Слишком много всего наверчено (в том числе и по структуре истории), слишком много сюжетных подпорок и указаний на ненужную предысторию. Но видно это становится только в процессе написания первого драфта.

Причем до первой диалоговой сцены еще все нормально, и кажется, что уж в этот раз хотя бы с объемом все рассчитано правильно. А потом доходишь до диалоговой сцены – а она, например, такая: четверо героев знакомятся с еще тремя. Значит, каждый из них должен сказать хотя бы по реплике; это уже семь реплик – целая страница сценарной записи, хотя центральный конфликт еще даже не начался.

Познакомившись, герои переходят от дружбы к ссоре (попробуйте поссориться с человеком, которого вы впервые видите, за две фразы – вы увидите, что это почти невозможно, люди очень, сука, вежливые, особенно незнакомые!). Ну и попутно герои буквально в нескольких репликах рассказывают важную предысторию и произносят пару шуток, чтобы разрядить обстановку. Десять страниц как с куста.

Но сцена не может длиться десять страниц. Ну, не может. Если вы написали такую сцену, это значит, где-то в структуре у вас ошибка – что-то в истории не работает и требует слишком большого количества объяснений и «костылей». Надо переделывать структуру. А на это уже времени нет – нужно скорей дописывать первый драфт и сдавать заказчику.

Что делать в такой ситуации? Дописывать и сдавать. Всякий раз, нажимая кнопку «отправить» в письме с прикрепленным первым драфтом, я думаю, что Псой на самом деле написал песню «Уёбище» не для сценаристов, а для заказчиков – чтобы они ее напевали, когда этот первый драфт читают.

Тем более что дальше там так и поется: «Опять ты козел, опять ты мудак». Жизненно, точно, лаконично. Наверняка это не первый драфт песни, а как минимум второй.