Про аистов и лягушек

Аисты вдоль дорог – это то, за что я люблю Эстонию.

Недавно я ехала на автобусе из одного города в другой и увидела поле, на краю которого стоял столб, на столбе – гнездо, а в гнезде – два аиста. Они стояли торчком и обозревали поле, золотившееся в лучах закатного солнца.

Автобус был двухэтажный, я сидела наверху, почти на уровне их гнезда, и потому видела, что между двумя аистами уютно свернулся третий – наверное, подросший птенец.

Это была исключительно мирная и умилительная картинка – до тех, пока я не вспомнила про лягушек.

Дело в том, что аисты, при всей их мифологической ассоциации с пухленькими младенчиками, – хищные птицы. Если вы видите аиста, грациозно шагающего по полю, скорее всего, он там ищет, кого бы сожрать. Змею, мышь, лягушку или другую птицу.

Если смотреть сверху, из окна автобуса, то аисты – идеальные герои фэнтези или экшна. Красивые, харизматичные, смертоносные. Приносят людям детей (это если у нас все-таки фэнтези). Выстроили гнездо для своей семьи, сидят в нем величественно на столбе и контролируют поле, добывают еду охотой.

Но сценарист должен уметь смотреть на истории с разных сторон – в том числе и со стороны еды. И я представила себе тех лягушек.

Например, их двое в траве. Они сидят там, голодные, грязные, и уже полдня боятся пошевелиться. У одной в лапках пол-комара, которого надо было еще утром отнести в нору лягушатам.

Вторая лягушка спрашивает у нее: ну что, сидят? Первая высовывается посмотреть, травинка над ней шевелится – и грозный аист пикирует со столба. Вскрик, щелк, хрусть – и вот уже на земле только пол-комара и одинокая всхлипывающая от ужаса лягушка, понимающая, что на другом конце поля в норе осиротевшие лягушата скоро умрут от голода.

Эта лягушка – тоже идеальная героиня фэнтези или экшна. Неказистая, скользкая, ничего особенно не умеющая, против воли оказавшаяся в ситуации лидера. Уходить с поля ей некуда – тут родились и умерли все ее предки, тут погибла ее многодетная подруженция, а кроме того, на другом поле – тоже аисты! Так что наша лягушка собирает сородичей, придумывает стратегию – и ползет свергать аистов со столба. Да-да, невзирая на их аистенка, уютно утроившегося в гнезде.

Кто в этой истории антагонист – то есть кому мы желаем вроде бы поражения, – зависит лишь от того, с какой точки мы смотрим на эти события. Сверху, из автобуса – или снизу, из густой травы.

В хорошей истории «бегунок эмпатии» может ездить туда-сюда между героем и антагонистом, вызывая искреннее сочувствие то к одному, то к другому. Потому что и тот, и другой – в сущности, оба герои. И оба заслуживают сочувствия. Просто в одних обстоятельствах побеждает один (и история становится про одно), а в других – другой (и история получается про другое).

При этом антагонистами их делает не ненависть и не изначальная склонность ко злу, а простые человеческие потребности (кормить семью, защищать осиротевших детей подруги), ради которых каждый готов творить совершенно ужасные вещи. Потому что свои человеческие потребности важнее, чем точно такие же, но – другого.

В жизни, которая, как известно, сильнее литературы, обстоятельства, делающие героев то антагонистами, то снова героями, встречаются сплошь и рядом – просто в силу своей естественности. Потому что вообще-то сочувствовать обеим сторонам конфликта совершенно естественно – для стороннего наблюдателя, у которого в этом конфликте нет личных ставок.

В «литературе» – то есть в истории сконструированной – этим сторонним наблюдателем является сценарист.

Не зритель – зрителя мы все-таки помещаем в одну конкретную точку, из которой он воспринимает события: в автобус или в траву. Но вот сценарист обязательно смотрит на происходящее сразу со всех точек зрения.

Только так он может придумать героев, способных вызвать сочувствие, даже если они едят многодетную мать-лягушку или скидывают со столба едва оперившего птенца.

А уж если вспомнить про комара…

#антагонист #герой #эмпатия #наблюдатель #аисты #лягушки@screenspiration