Про контекст
Этот пост я начну издалека – но, как водится в сторителлинге, с личной истории.
Летом мы с мужем провели пару недель на даче под Таллином. Дачный домик стоял посреди соснового леса, и в окрестностях не было никого. Иногда шел дождь, и было так тихо, что мы слышали, как падают с веток сухие сосновые иголки. (Обратите внимание: всякий раз, как в тексте нужно описать тишину, проще всего сделать это через какой-нибудь звук, который, тем не менее, слышно.)
Поскольку жили мы в паре километров от Центра Арво Пярта, знаменитого эстонского композитора, то и дачный плейлист составили соответственно. Пярт – один из самых исполняемых среди ныне живущих композиторов, и его вещь под названием Spiegel Im Spiegel («Зеркало в зеркале»), которую мы слушали по кругу, вам тоже наверняка знакома. А если вдруг нет, то вот она: www.youtube.com/watch?v=TJ6Mzvh3
Вообще-то этот пост совсем не про Арво Пярта. Но для того, чтобы читать дальше, про него необходимо кое-что выяснить. Так вот: от музыкального авангардизма своей юности Пярт постепенно пришел к музыкальному минимализму. Он говорит, что люди должны научиться слушать тишину, – и несколько десятилетий занимается именно этим, комбинируя две-три ноты с долгими паузами.
Звучит как рецепт музыки для здорового крепкого сна, правда?
Я тоже так думала. Поэтому вечером спокойно пошла спать, пока в смежной комнате по кругу играло это самое Spiegel Im Spiegel.
Через некоторое время я обнаружила, что лежу в кровати и таращусь в темноту, потому что заснуть под Spiegel Im Spiegel попросту невозможно. Более того, от него невозможно отвлечься – при том, что музыка эта успокаивающая и очень медитативная: в ней реально чередуются несколько тихих фортепианных нот, и временами вступает тихая скрипочка. Можно сказать, что этой музыки толком-то и не слышно, – потому что вместо нее (или, скорее, благодаря ей) слышно, какая в домике и в лесу оглушительная тишина. Глубокая, разнообразная, интересная тишина, совершенно не располагающая ко сну.
Если бы не две-три ноты и скрипочка Арво Пярта, этой тишины было бы совсем не заметно.
То, чем Пярт занимается как композитор, – это не музыка, а именно тишина. Он оркеструет и аранжирует тишину, чтобы люди смогли ее, наконец, послушать и насладиться. Но сделать это можно только силами музыки – то есть окружающих эту тишину звуков. Силой контекста.
Точно так же это работает и в других областях сторителлинга (а музыка – это, конечно же, сторителлинг). Например, в кино. Если нам нужно сделать так, чтобы зрители полюбили героя, который по сюжету вынужден совершать неблаговидные поступки, совершенно необязательно (и даже вредно) делать его высокоморальным лапочкой и вообще комсомольцем. Нам просто нужно окружить его персонажами, которые его по каким-то причинам любят.
Взять, скажем, Мистера Бига из сериала «Секс в большом городе» (того самого, который сперва изменяет Кэрри со своей будущей молодой женой, а потом изменяет своей нынешней молодой жене с Кэрри). Почему мы, зрители, его все-таки любим? Потому, что он окружен женщинами, которые сходят по нему с ума (Саманта, Кэрри, Наташа и даже кинозвезда с обложки журнала). Сценаристы не сочиняли этого героя достойным любви – они сочиняли его любимым. Потому что – если вернуться к аналогии с музыкой Пярта – сочинять надо не тишину, а звуки, которые ее подчеркивают.
Антагониста это, кстати, тоже касается. Его, как известно, делает окружение. Почему мы, опять-таки, в восторге от доктора Ганнибала Лектера, хотя он ест людей? Потому что в одной из первых сцен «Молчания ягнят», идя к нему на встречу, агент Кларисса Старлинг сперва встречает тупого садиста-главврача психиатрической клиники, где Лектер принудительно лечится, и похотливого психа, сидящего с Лектером в соседней камере. И только потом она видит самого Ганнибала Лектера, который на их фоне играет уже совершенно другими красками. Про него, по крайней мере, понятно, что он не тупой, не садист и не похотливый. Практически идеал мужчины!..
...Окружение, или контекст, определяет персонажа «от противного», наглядно показывая то, чем он не является. Но для того, чтобы этот контекст работал, его надо правильно выстроить. А для этого, в свою очередь, надо досконально изучить персонажа и понять, какой он на самом деле, – даже если мы не собираемся и не должны раскрывать его внутреннее устройство зрителю.
И вот это как раз и есть самое трудное – создать контекст, который оркеструет и аранжирует ту историю, которую хочется рассказать. Но вот что я думаю, время от времени переслушивая Spiegel Im Spiegel: у Арво Пярта же в конце концов получилось – значит, и у любого из нас в какой-то момент получится.