Про глубину истории
В комментариях к этому посту один из читателей попросил меня привести пример «глубины истории». Я ответила, и мы пришли к выводу, что глубина начинается с ресерча. То есть со сбора информации о реальной жизни, о том, как все устроено, что бывает, а чего не бывает.
Но вот что интересно: в процессе правильно организованного и осмысленного ресерча всегда наступает момент, когда сценарист уже больше не выясняет, как что бывает в реальной жизни, а разбирается в характерах и мотивациях персонажей. То есть – в выдуманных эфемерных штуках, которых в реальной-то жизни и нет.
Хотя ощущается это все равно как ресерч. Больше того: очень часто сценарист и сам не замечает, когда и как он от исследования реальной жизни вдруг перешел к копанию в собственных фантазиях о ней.
Но фантазии эти для него очень реальны. И периодически прорастают обратно в реальную жизнь.
Например, сейчас мы с коллегой-режиссером пишем историю про Эстонию начала XX века. Сперва мы подробно обсуждали реальную жизнь – как тогда было устроено деревенское самоуправление, что делали пастухи, за что отправляли на каторгу, и т.п. А сейчас – и уже довольно давно, хотя я не помню, с какого момента – мы обсуждаем, мог ли тот персонаж сказать это, а этот – сделать вон то. Причем теми же словами и с теми же ссылками на исследования, что и при обсуждении реальных исторических сроков за контрабанду.
То есть фактически глубина истории – это когда в процессе ресерча сценарист дорылся до уровня, на котором у него появилось чувство, что для того, чтобы узнать что-нибудь еще про мотивацию или жизнь героя, нужно залезть в Google и/или почитать исторические труды. Хотя героя этого не существует, и по идее сценарист что угодно мог бы о нем придумать.
Но в том-то и дело, что на самом деле не мог бы. Потому что за время работы над этой историей над ней и вокруг нее наросла своя собственная реальность. И эта реальность уже корректирует сама себя, диктуя, что в ней бывает и может случиться, а чего не бывает ни под каким соусом никогда.
Если история придумана хорошо, и структура ее сложилась, то эта наросшая псевдо-реальность защищает себя, не давая сценаристу напридумывать в нее херотени. Во всяком случае, без тошнотворного ощущения, что все, что он напридумывал, – это самая настоящая херотень. Можно сказать, что на этом уровне история пишет сама себя, и у сценариста почти нет шансов что-либо в ней изменить.
В скобках отмечу, что ровно поэтому пропаганда превращает любую историю в дымящийся кусок говна, а предположения о продвижении пропагандистской «повестки» в хорошем кино являются смехотворными.
Хорошие фильмы говорят то, что хотят сказать. И далеко не всегда это то, что хотели бы говорить их создатели. Но – вот так. И если ты сценарист, у которого складывается история, то ты либо даешь ей сложиться и выйти, либо перестаешь писать. Хотя история все равно продолжает складываться – просто у тебя в голове, а не на бумаге.
Конечно, до этого уровня докапывается не всякий – и не в любой истории. Но важно понимать, что этот уровень в принципе существует. И самый простой и, пожалуй, быстрый выход на него – именно через ресерч. Через исследование механизмов, деталей и принципов того мира, где происходит действие.
В каком-то смысле, как писал, кажется, Стивен Кинг, это похоже на раскопки доисторического скелета в песках реальности.
Чем больше этот скелет, тем глубже он залегает.