Про Лёшу и сбор семье
Кинокритик, создатель и куратор множества кинофестивалей Алексей Медведев погиб 22-го июля в Подмосковье, но нашли и опознали его только на днях. Сегодня в Москве с Лёшей прощаются его близкие, друзья и коллеги. А вспоминают его сейчас по всему миру – те, с кем он работал, общался, спорил, организовывал, создавал.
Лёша обладал обостренным чувством прекрасного – и болезненным чувством справедливости. Мне кажется, для него это было одно и то же. Ему всегда было сложно жить, но в последние годы, наверное, просто ужасно, невыносимо. Тем более что он совсем не умел отказываться от своих убеждений и шел до конца с каким-то упертым юношеским максимализмом.
Я перестала быть кинокритиком и журналистом в 2013 году, и с тех пор мы с ним редко пересекались в профессиональной сфере. Но до этого я успела поработать почти на всех его фестивалях – всегда с удовольствием, потому что программы, которые он собирал, были лучшими в своем роде. И еще потому, что на Лёшиных фестивалях вечно происходили смешные, трогательные, пронзительные человеческие истории – почти как в его любимом кино.
Одна из таких историй – очень, надо сказать, характерных – случилась в 2012 году на Сахалине. Лёша делал там международный кинофестиваль «Край света». В конкурсе были фильмы из Ирана, Китая, Кореи, Латинской Америки, Филиппин. Но жюри под руководством Леонида Ярмольника было преимущественно российское – и все главные фестивальные награды получили российские фильмы («Конвой» Мизгирева, «Орда» Прошкина, и т.д.).
Лёша был в бешенстве. Тем более что в конкурсе был очевидный фаворит (об этом можно было судить даже по реакции зрителей в зале) – «Скромный прием» иранца Мани Хагиги, умная, тонкая и очень изящная экзистенциальная драма, отлично срежиссированная и блестяще сыгранная. Для международного кинофестиваля, каким был «Край света», наградить такой фильм было бы не только справедливо, но и правильно и полезно с репутационной точки зрения.
Но на репутацию свежесозданного фестиваля всем было насрать – кроме, собственно, Лёши. После церемонии награждения мы встретились в баре отеля, где жили гости фестиваля и пресса: я, Мани Хагиги, Лёша и еще какие-то кинокритики. Выпили и пошли гулять по ночному парку. У Лёши с собой в рюкзаке была одна из фестивальных наград – кажется, за лучшую режиссуру. Российский кинематографист, которому она предназначалась, даже не приехал на фестиваль (слишком далеко переться в этот ваш – наш – Южно-Сахалинск), так что Лёша как организатор должен был отвезти награду обратно в Москву и передать ее обладателю.
В какой-то момент, уже глубокой ночью, стоя посреди парка, больше похожего на лес, мы принялись жарко спорить о киноискусстве. И Лёша вдруг сказал: Мани, ты объективно лучший режиссер в конкурсе этого фестиваля. Вот приз за лучшую режиссуру – мы единогласно присуждаем его тебе.
Мани Хагиги растрогался, прослезился – и принял от нас, организаторов и кинокритиков фестиваля «Край Света», награду за лучшую режиссуру на темной тропинке между огромной лужей и чем-то вроде раскидистого ясеня.
Утром, когда все уезжали из отеля в аэропорт, я спустилась на ресепшн и встретила там взъерошенного растерянного Хагиги. Он раскрыл сумку, в которой лежал тяжеленный хрустальный параллелепипед с золотыми буквами, и сказал: послушай, я не знаю, что с этим делать. Оно не влезает в ручную кладь, на нем чье-то чужое имя, у иранской таможни будут вопросы. Да и вообще – ночью это казалось остроумной шуткой, но сейчас уже так не кажется. Можешь, пожалуйста, забрать у меня этот приз и вернуть его Алексею?
Я, конечно, забрала и вернула. Но штука в том, что тогда, на темной тропинке между лужей и ясенем, Лёша ни капельки не шутил.
P.S. У него осталась жена и дочка. Лёшина коллега и ученица Алёна Бочарова объявила сбор, чтобы им помочь. Сбор открыт до 31-го августа, а потом Алёна переведет деньги семье и опубликует отчет.