Про рабочее место
В книге Стивена Кинга «On Writing: A Memoire of the Craft» есть замечательно точное наблюдение – о том, где должен стоять стол писателя.
Кинг пишет, что раньше, когда он был алкоголиком и наркоманом с непомерно завышенной самооценкой (то есть когда он писал свои лучшие и самые страшные романы), его стол стоял посреди кабинета спиной ко входу, потому что ничего важнее его занятий литературой во всем доме не было.
Потом Кинг попал под машину, провел много времени при смерти, заново научился ходить, завязал с веществами – и в числе прочего переставил рабочий стол. Я понял, говорит он, что стол писателя должен стоять в углу гостиной лицом ко всем, потому что нет ничего важнее той жизни, которой живет семья и которая и наполняет романы смыслом.
По заветам Стивена Кинга я оборудовала себе рабочее место в углу гостиной – так, чтобы одновременно видеть море и парк за окном и всех, кто сидит в гостиной или на кухне.
И все было замечательно, пока у нас не родился сын. И мы не выяснили, что залежи его игрушек (а также манеж, машинки и пластиковая спираль, по которой с грохотом катаются деревянные шары) вмещаются только в гостиную.
Теперь жизнь семьи, которая должна наполнять мой роман и сценарии смыслом, происходит у меня на голове. В смысле, на рабочем месте. Буквально: я пишу, положив ноутбук на колени, а ноги – на пуфик рядом, а сын подходит с машинкой в зубах, хватает меня за ступни и с веселым хохотом проверяет, шевелятся ли они так же, как шевелились вчера, или как-то иначе. Или пытается выковырять из клавиатуры DELETE и букву «о»/“j”, а ноутбук закрыть от греха подальше. Или выпихивает меня из кресла, потому что оно крутится карусель-карусель это радость для нас прокатись на нашей карусе-е-ли!
В итоге уже больше года я работаю на приступочке. Вернее, на разных приступочках. Няня играет с сыном в гостиной – я уношу ноутбук в комнату, которая предполагалась детской, а на деле до сих пор служит кладовкой/складом. Няня забрала ребенка гулять – я возвращаюсь на свое рабочее место в гостиную. Ребенок пришел с прогулки, а в кладовке идет уборка – пристраиваюсь с ноутбуком на кухне. Ребенок садится обедать – ухожу обратно в кладовку.
И все это время я думаю: вот у мужа есть кабинет. Может, мне тоже надо найти где-нибудь кабинет и оборудовать его по своему вкусу? Поставить стол, то есть кресло, в центре, спиной ко входу, и писать в свое удовольствие с 10-00 до 18-00, сдав ребенка няне и отключив телефон?
Недавно у меня появился шанс проверить эту теорию. К нам в гости приехали дедушка с бабушкой, они с ребенком и няней заняли все комнаты, включая кладовку, а у меня намечался рабочий звонок, который требовал тишины. И я поехала к мужу в офис.
Об эффективной организации рабочего места мой муж знает все и немножко больше. В офисе у него идеальный порядок, много места, большой чистый стол, удобное кресло, монитор на правильном расстоянии от лица, эргономичная клавиатура, вид на сосны – и, что самое главное, ни души.
Я села за этот большой чистый стол – и поняла, что в голове у меня точно так же: идеальный порядок, много места – и ни единой мысли.
Звонок я провела на чистом административном задоре: мыслей так и не появилось. Во всяком случае, творческих. Таких, знаете, когда ты буквально входишь в историю, над которой работаешь, и мысленным взором видишь ее героев и все локации.
Я стала думать, в чем дело. И поняла, что сижу в непривычной позе: с прямой спиной и расправленными плечами. А в этой позе войти в историю не получается – как если бы младенец пытался протиснуться через родовой канал с гордо поднятой головой и расставленными локтями.
Нет, в историю входят совсем иначе – скрючившись, балансируя ноутбуком на левой коленке, прижмурясь и на застывшем полувдохе. Во всяком случае, когда я «ныряю» в сцену, которую пишу, я действую именно так...
...Может быть, я просто привыкла к физическому дискомфорту во время письма. А может, он нужен мне, чтобы уравновесить тот факт, что ментально моя работа не менее трудная. Или, может, мне нужна фрустрация, ощущение скученности и тесноты, чтобы было от чего с головой уйти в придуманные миры (ведь не из просторного офиса же туда уходить, да еще и с соснами в окнах?).
Я не знаю. Но факт остается фактом: за прошедший год все свои лучшие сцены я написала в кладовке, между коробками, одним ухом слушая, как няня в соседней комнате показывает ребенку, как говорит индюк.
Кстати, судя по звукам, к кладовке, где я сейчас пишу этот пост, уже подбирается уборщица с пылесосом. Так что пойду-ка сменю приступочку. Stay, как говорится, tuned.