Про Игоря Мишина

Честно говоря, я совсем не хотела писать этот пост. Но считаю, что тех, кто столкнулся с несправедливостью, надо поддерживать, причем максимально публично. Потому что это правильно и полезно – для всех нас и для индустрии в целом.

29-го ноября Мишин сообщил, что уходит с поста генерального продюсера фактически созданного им онлайн-кинотеатра KION – по соглашению сторон в связи с личными обстоятельствами. И вообще завершает карьеру в индустрии.

За неделю до этого в его доме прошел обыск, а его самого увезли куда-то – то ли на медосвидетельствование, то ли «для разговора». Так что все, я думаю, понимают, что это за «обстоятельства».

Особый цинизм здесь в том, что, зная Мишина, пусть и неблизко, я готова спорить, что сам по себе он бы точно не написал заявления «по собственному желанию», – просто даже из принципа. Потому что при всем его сложном характере, неоднозначных дружбах и неудобных убеждениях у него есть яйца – как мало у кого в индустрии.

Моя лента полна историями о том, какой Мишин хороший, от тех, кто с ним в разные годы работал. У меня тоже есть эти истории, но есть и другие – не про хорошесть, а вот про яйца. Мне кажется, это сейчас важнее.

Первая связана с сериалом «Переговорщик», идею которого я принесла Мишину, когда еще никакого KIONа не было и в проекте. Мне хотелось сделать историю не про экшн, саспенс и суровых спасителей с пистолетами, а про то, что, находясь на первой линии огня, даже самый суровый спаситель оказывается жертвой, потому что уже не умеет уйти оттуда жить жизнь – такую, как она есть.

В той первой задумке «Переговорщика» был момент, которого не осталось ни в финальной версии, ни даже уже в моем собственном первом драфте. Герой (переговорщик) на работе, спасает жизни. Кросс-кат – герой в институте, читает лекцию для студентов про важность (и трудность) экстремальных переговоров. Кросс-кат – герой, отец-одиночка, пытается накормить годовалую дочку кашей и с треском проваливается, потому что годовалый ребенок не договороспособен. Как сама жизнь.

Никто из тех, кому я рассказывала об этих трех линиях, не понимал, что это значит. А Мишин понял – потому что вообще, мне кажется, лучше многих понимает красоту и трагичность обычной жизни. В силу того, что и сам живет ее изо всех сил, совершая ошибки, наступая на грабли и не притворяясь памятником самому себе.

Вторая история тоже отчасти про это. За годы работы у меня были разные ситуации – я уходила с проектов, ругалась с заказчиками, обещала себе никогда больше не работать с такими-то и такими-то (и снова, кстати, с ними работала иногда). Кинопроекты, а тем более сериальные, пишутся долго; за это время можно сто раз поссориться, помириться, назначить друг друга тупыми уродами, а потом все равно обниматься на «шапке» и на премьере, потому что все, наконец-то, уф – добежали.

Но из всех заказчиков, с которыми я когда-либо работала, только Мишин в какой-то момент написал мне личное сообщение с извинениями. Причем не за что-то конкретное, в чем его можно было бы упрекнуть (упрекнуть было не в чем: мы продуктивно работали и вполне нормально расстались), – а просто за то, что работа со мной была организована не оптимальным образом, как он теперь понимает.

Получив это сообщение, я изумилась – и совершенно растаяла. До этого, повторюсь, ни один мой заказчик не находил в себе сил извиниться – ни за задержки с выплатами, ни за сюрпризы с титрами, ни за пятичасовые зумы с криком и матом в адрес друг друга. Они просто в какой-то момент предлагали мне новый проект с нуля, словно ничего такого между нами и не было.

С Мишиным ничего такого не было даже близко. Он извинялся за гораздо меньшие вещи: за дискомфорт. За то, что не знал, как лучше работать с автором. Но вот понял – и сделал выводы.

Признать ошибку и сделать выводы – на это нужны железные яйца. Особенно в творческой сфере, где каждый первый – Создатель, а значит, всегда бесконечно прав. У Мишина яйца есть, и потому я уверена, что все у него будет нормально, чем бы он ни решил заниматься дальше после этого освежающего опыта в отечественной индустрии...

...А вот как будет у KIONа и, собственно, у индустрии, из которой Мишин ушел, – еще неизвестно.

#мишин #переговорщик #KION #яйца@screenspiration

Про «Крокус»

Я понимаю, что многим сейчас больно от новостей, рассуждений и даже просто от очередного напоминания об этой трагедии. Поэтому вынесла «Крокус» в заголовок – чтобы те, кому слишком трудно, могли сразу закрыть этот пост и пройти мимо.

Сперва я вообще не хотела писать ничего и думала просто повесить тут траурную заглушку. Но потом решила все же сказать пару слов – потому что тема теракта в концертном зале для меня хоть и не личная (слава Б-гу), но все же близкая.

В октябре 2002-го я работала переводчиком на мюзикле «42-я улица», который шел в Московском дворце молодежи.

Когда случился «Норд-Ост», у нас, как и у них, шел очередной спектакль. Позже выяснилось, что МДМ тоже рассматривался террористами как один из возможных объектов, – во всяком случае, в новостях показали изъятую видеозапись оттуда, сделанную за несколько недель до захвата заложников. Но тогда, с 23-го по 26-е октября, в МДМе никто об этом не думал. Мы просто молча курили, охуевали и в перерывах между репетициями и спектаклями обменивались именами коллег и друзей, которые оказались заперты на Дубровке.

Много лет спустя, уже будучи сценаристом, я поняла, что тема эта не дает мне покоя. И придумала сериал, действие которого начиналось в октябре 2002 года, в ночь штурма Театрального центра. Эту историю я разрабатывала долго и мучительно, она несколько раз меняла формат, хронометраж и продакшн, пока, наконец, не стала сериалом «Переговорщик», вышедшим два года назад на KIONе.

К тому моменту «Норд-Оста» в нем не осталось. Во-первых, в 2020-м вышел прекрасный фильм Ивана Твердовского «Конференция» про то же самое (посмотрите, если не видели, - он довольно точный и при этом, как ни странно, бережный). А во-вторых, нам казалось, что прошло уже слишком много времени, и «Норд-Ост» окончательно остался в прошлом относительно «наших дней».

Как оказалось, это нам только казалось.

В 2019-м, кстати, я неожиданно для себя оказалась на съемочной площадке «Tenet» Кристофера Нолана: в Таллине снимали одну из первых сцен фильма – ту самую, с захватом заложников в опере. Сидя в огромном концертном зале, полном людей из массовки и съемочной группы, я «примерила» эту бутафорскую ситуацию на себя – и в очередной раз порадовалась тому, что «Норд-Ост» был уже так давно, почти полжизни назад.

Но и тогда, когда он происходил, и потом, когда я ресерчила те события для своего сериала, меня не покидало тошноватое ощущение замолчанной до небытия реальности. Чувство, что правды – какая бы она ни была – никто никогда не узнает. Собственно, поэтому я и придумала художественный сериал: даже прочитав многочисленные архивы и поговорив с очевидцами из бывших коллег-журналистов (с теми, кто работал снаружи, и с теми, кому удалось побывать внутри Театрального центра на Дубровке), я поразилась тому, как много осталось вопросов и белых пятен. И – вот он, цинизм сценарной профессии – поняла, что между всеми умолчаниями и допущениями, с которыми мы за два десятилетия уже свыклись, можно придумать какую угодно историю.

Сейчас, глядя на страшные кадры из «Крокуса» и всех последующих новостей, я снова вижу, как реальность рассыпается на куски, из которых каждый складывает свой собственный паззл в попытке осмыслить произошедшую трагедию. И самое жуткое, что все эти паззлы – складываются. В том числе и потому, что за последние двадцать лет мы привыкли их делать из допущений и умолчаний.

Но есть и то, что всегда остается реальным и неизменным и на что можно опереться, когда непросто. Это обычное человеческое сочувствие, сопереживание горю ближнего.

Оно не требует правдоподобных версий, объяснений и прочей словесной и мысленной эквилибристики. Ему не нужны никакие паззлы. Оно просто есть – и об этом, мне кажется, важно сейчас сказать.

Мои самые искренние и глубокие соболезнования всем, кто пострадал в теракте 22-го марта, и всем, кого он так или иначе коснулся. Мне ужасно, невыносимо горько, что все это с нами случилось.

#крокус #теракт #НордОст #переговорщик #tenet #конференция #соболезнования

Про «Переговорщика»

Когда-то я начала вести этот канал от «острой сценарной боли». Это совершенно особый вид переживания, с которым сталкивается почти каждый профессиональный сценарист: мой проект, который я придумала и выносила, переписали другие люди.

Кино – коллективное искусство. Это всем говорят еще в киношколе, но далеко не все это понимают и принимают. Лично мне долго не удавалось это принять, но теперь я пишу этот пост – с высоты совершенно иного опыта.

Сегодня на платформе KION вышли первые серии «Переговорщика»: kion.ru/video/serial/651490581/season/651490626/episode/653991782. Это остросюжетный сериал, снятый Нурбеком Эгеном и написанный двумя сценаристами, которых я очень ценю, – Олегом Маловичко и Сергеем Калужановым. Поскольку в этом канале я за очень редкими исключениями не разбираю чужие произведения, то признаюсь: «Переговорщик» мне не чужой. Я там автор идеи – и еще того, что «за кадром» у любого качественного проекта.

Во-первых, это ресерч. Для «Переговорщика» я в свое время набрала интервью и перелопатила кучу информации по переговорам в ситуации захвата заложников. А во-вторых, это несколько первых прикидок истории, когда мы с продюсером Игорем Мишиным пытались нащупать язык, стиль и сюжетную конструкцию, которая позволила бы рассказать эту историю честно и интересно.

Это было непросто – особенно в нашей стране, с ее традиционно непредсказуемым прошлым, которое в этом году стало еще менее предсказуемым. Но в итоге проект получился – в результате почти пятилетней работы разных людей с разным опытом, профессиональными «фишками» и взглядами на жизнь. Как выяснилось, все это вместе может создать объемную историю, которую невозможно ни придумать, ни рассказать в одиночку.

Это главное, что лично я вынесла из работы над «Переговорщиком». Именно на этом проекте мне удалось избавиться от чувства собственничества, которое, я уверена, преследует не только меня, но и многих коллег, когда кажется, что окончательный вариант истории должен придумать именно ты, а если его придумал кто-то другой (и лучше), то это как минимум не считается, а как максимум – профессиональная неудача.

Отчасти так происходит потому, что свой вариант истории сценарист всегда видит «изнутри», со всем эмоциональным и психологическим контекстом, который есть у него в голове, но далеко не всегда попадает на страницы сценария. А любой чужой вариант – будь то предложенный редактором или другим автором – сценарист читает «снаружи», как любой другой читатель или редактор. И, соответственно, видит не весь эмоционально-психологический контекст истории, а только то, что есть на странице.

«Авторский» эмоционально-психологический контекст помогает сценаристу придумывать историю – но одновременно вредит ей.

Помогает – потому что любая деталь в сюжете получается сразу объемной и полной смыслов, и подсознание само достраивает, казалось бы, проходные сцены до нужного «драматизма». А вредит – потому что, если передать весь этот «авторский» контекст читателю или зрителю не получилось, то его у них нет. И то, что есть, – всего лишь драматургическая схема, сухая и неотличимая от десятка таких же схем.

Если над проектом в итоге работает несколько разных авторов, всегда есть опасность, что противоборствующие авторские контексты друг друга аннигилируют. Но если повезет, то они могут, наоборот, обогатить друг друга и собраться в захватывающую историю. Из того, что я знаю сейчас о «Переговорщике», мне кажется, нам повезло. Во всяком случае, я вижу, как мой контекст – та самая «идея», которой я автор, – обросла другими контекстами и стала историей, которая меня как зрителя интригует, но с которой я в то же время чувствую авторское родство.

Это немного напоминает родительство – особенно если ребенка воспитывает «деревня», как в поговорке. Внешне он на тебя непохож, но что-то твое в нем совершенно точно есть, даже если он, например, приемный, – потому что и ты, среди прочих, много сделал для того, чтобы этот ребенок жил...

...Мне жаль, что «Переговорщик» выходит сейчас, а не, скажем, год назад, когда его, может быть, посмотрели бы повнимательнее. Но в то же время я думаю, что сегодня он приобрел, что называется, пугающую актуальность. Потому что это история о том, как много мы потеряем, если окончательно разучимся разговаривать, – с друзьями и врагами, с близкими и чужими. И еще с собой; особенно с собой.

#переговорщик #премьера #разработка