Про целый год

На этой неделе нашему сыну исполнился год.

Если какая-нибудь работа в принципе может подготовить человека к родительству, то меня к материнству, пожалуй, лучше всего подготовила работа в геймдеве. Причем именно на контрасте с работой в кино.

Сценарий полнометражного фильма пишется полгода-год. То есть бывает и пять, и десять, но все-таки есть и пределы разумного, и заказчики, которые в них укладываются.

Парадоксальным образом, сценарий сериала в российских традициях пишется быстрее, хотя это гораздо больше работы. На восемь серий дают максимум полгода, потому что дальше, как правило, съемки, для которых уже все готово, кроме сценария.

И в первом, и во втором случае сценарист подписывает договор, понимая: сейчас он убьется, вывернется наизнанку, убьется еще раз (уже на изнанке), вывернется смешным третьим способом, чтобы сдать пятый финальный драфт к мотору, – но потом все это закончится. И пока другие будут месить грязь на съемках и проклинать погоду, из-за которой отснятый в разные дни материал не монтируется, сценарист будет просыпаться в полдень, садиться с чашечкой кофе к окну и вздыхать, что у него сейчас нет проекта.

Самый частый вопрос, который я получаю от киносценаристов, желающих перейти в геймдев, – это «сколько времени в среднем пишется сценарий игры?». (Те, кто уже работает в геймдеве, сейчас зарыдали или заржали, в зависимости от спринта и количества тикетов в джире.)

Я набираю в грудь воздуха и говорю: «Работа над сценарием для игры не кончается никогда». И – наблюдаю полные ужаса глаза новоявленных игровых сценаристов.

Пока игра живет, пока есть люди, которые в нее играют, и сервера, на которых крутятся ее данные, – игровой сценарист начинает работать в девять и заканчивает (дай бог) в шесть вечера. Или в восемь. Или не заканчивает никогда. Потому что игрокам – сюрприз! – всегда нужно что-то новое. Или что-то старое, но получше. А еще вон то отломалось. А вот это больше не интересно, давай другое. Ой, а что это тут упало? А туда почему нельзя? А если хочется? Хочется если? Если хочетсяхочетсяхочетсяа-а-а-а-ааааааа!!!

Главное в материнстве, к чему я не могу привыкнуть уже больше года, – это что его невозможно даже поставить на паузу, не говоря о том, чтобы «сдать», подобно проекту.

Даже если сегодня ты был молодцом и супер-родителем, который убился, вывернулся наизнанку, убился еще раз уже на изнанке, а потом вывернулся смешным третьим способом, чтобы все успеть, – завтра ты снова встаешь без будильника в полседьмого, говоришь «утютю», берешь на ручки, забираешь плюшевого зайца, моешь попу, кормишь, даешь плюшевого зайца, но другого, ловишь на подступах к мусорному ведру, не даешь вскарабкаться на батарею, моешь попу, кормишь, укладываешь, поешь песенку, прыгаешь на фитболе, снова укладываешь, достаешь зайца из-под кровати, говоришь «утютю», берешь на ручки, забираешь плюшевого зайца, моешь попу, кормишь, даешь плюшевого зайца, но другого, и постепенно вообще забываешь о том, что это возможно: проснуться в полдень, сесть с чашечкой кофе к окну и вздыхать, что у тебя сейчас нет проекта.

И – боже, какое же это счастье. Вот уже целый год.

#материнство #счастье #распорядок #геймдев

Про многозадачность

Раньше я была против многозадачности и старалась не брать больше двух-трех проектов в параллель. Теперь я все еще против многозадачности – но свежее материнство внесло свои коррективы.

Сколько вам нужно времени, чтобы поработать? Например, написать подробный мейл по проекту и назначить встречу.

По моему субъективному ощущению – полчаса. В реальности, как я вчера выяснила, это все можно сделать за пять минут с телефона в парке, одной рукой покачивая коляску.

То же самое и с другими задачами. Придумать главу романа – ну, дня три, хотя на деле чистого времени сидения за компьютером будет от силы часа четыре. Придумать и написать синопсис сезона – дней пять (на самом деле – часов шесть-восемь). И так далее.

Когда мы с заказчиками обсуждаем сроки, я, разумеется, говорю «три дня» или «пять дней» (а то и полторы недели). Потому что в мое понятие «рабочего времени» входит не только, собственно, придумывание и написание, но и мысленный вход в процесс и, что немаловажно, выход из этого процесса.

Это как вынуть флэшку из ноутбука. Можно закрыть программу, дождаться уведомлений и аккуратно вытащить, а можно просто выдернуть ее, как только дело сделано. В обоих случаях процесс прекратится – но во втором ноутбук скажет все, что он о вас думает, и где-нибудь в середине следующей рабочей сессии заглючит, проглотив ненароком невосстановимый файл.

И еще: прикидывая, сколько времени нужно на ту или иную задачу, я инстинктивно предполагаю, что речь идет об отдельном времени. То есть о времени именно на нее.

Из-за этого субъективное восприятие величины рабочего слота не совпадает с реальностью – причем в обе стороны. Чистого времени нужно меньше, чем мне кажется, – но из-за того, что приходится делать что-нибудь параллельно, в реальности времени на выполнение этой задачи уходит больше. Скажем, тот самый развернутый мейл по проекту я должна была написать еще позавчера.

Отдельное время – это такой непрерывный рабочий слот, в котором нет места другим проблемам и отвлечениям. Ни быту, ни прикорму цветными фруктами, ни выяснению, кто сегодня пойдет в магазин за подгузниками, а у кого рабочий звонок через пять минут.

Реально ли это в жизни с ребенком? Конечно, нет. Это как думать, что вот придет лето – и я, наконец, допишу всем все, что обещала. Надо признаться, я думала так много лет, пока не осознала, что весь июнь у моих студентов летняя школа, защиты и выпускные мероприятия, весь июль я делаю бытовые дела, которые не успела за год, а весь август – готовлюсь к первому сентября и новым студентам. И все это – не считая дедлайнов по разным проектам, которые я щедро поназначала на три летних месяца, думая, что вот придет лето – и я все успею, потому что будет куча свободного времени.

В общем, никакого отдельного времени больше нет. Что же делать?

Раньше я думала: дожидаться его или организовывать. Иногда это превращалось в длительную прокрастинацию, когда я начинала писать проект спустя год или два после того, как придумывала его. И то – когда на него появлялся заказчик с жестким дедлайном.

Теперь в роли такого заказчика у меня восьмикилограммовый блондин, и дедлайн всегда уже десять минут как просран. Поэтому от планирования отдельного времени я плавно перехожу к планированию чистого.

Есть десять минут между пробуждением ребенка и необходимостью отмыть ему шею и руки от ковра с клубникой? В это время можно или убрать комнату, или закинуть стирку, или написать пару абзацев в синопсис. Что прямо сейчас срочнее – то и делаем.

В результате мой минимальный рабочий слот радикально уменьшился – с часу до десяти минут. А значит, в день я теперь могу заниматься не тремя большими проектами, а десятью или двадцатью – но совсем по чуть-чуть, а не так, как раньше...

...С непривычки это тяжело. Иногда работу приходится останавливать буквально на полуслове (скажем, текст этого поста в какой-то момент заканчивался словами «или написать пару абза»). Огрызки недописанных текстов и незавершенных задач болтаются в голове, пока я бегу переодевать ребенка, потом сваливается еще что-нибудь, и еще, и еще – так что к концу дня полное ощущение, что ничего я толком не сделала, но зато чудовищно заебалась.

Кроме того, остановившись на полуслове, спустя восемь других начатых задач очень трудно снова войти в настроение (сценаристы с диагностированным СДВГ, я не знаю, как вы справляетесь!). Лично мой выход – надеюсь, временный, пока я не придумала ничего более разумного, – это просто плюнуть на настроение и фигачить по плану/черновику, надеясь, что его я писала в каком-то другом, более вменяемом состоянии. (Ха-ха три раза.)

Но есть и хорошие новости: дела все-таки потихоньку делаются. Это поразительно – но и вселяет надежду. Вот она, хваленая материнская многозадачность! Осталось понять, совместима ли она с сохранением общей вменяемости на протяжении хотя бы нескольких лет. (Вот, кстати, позвонила няня, так что пора заканчивать.)

Надеюсь, что совместима.

#распорядок #счастье #родительство #сроки #мозг

Про холодный чай

В сценаристы я пришла из журналистов – с глубоко укоренившейся привычкой чуть что проводить ресерч. Читать материалы, изучать документы, трогать руками, расспрашивать специалистов, интервьюировать участников, и т.п. В общем, проверять, бывает или не бывает что-то в реальной жизни, а не выдумывать это из головы, сидя за ноутбуком.

Долгое время я думала, что это, скорее, мой недостаток. Пока другие садились за ноутбук и фигачили расширенный синопсис 24-серийной криминальной комедии из жизни космических мусорщиков, я отправлялась исследовать мусороперерабатывающие станции и международные космические программы, записывала и расшифровывала интервью с мусорщиками, искала выходы на космонавтов, и т.д. В итоге, когда я только еще писала короткий синопсис, другие уже сдавали второй драфт посерийника.

Справедливости ради надо сказать, что потом меня часто просили подокторить уже написанные и готовые к съемкам 24-серийные сценарии криминальных комедий из жизни космических мусорщиков, потому что, конечно, съемки уже послезавтра, и все готово, вот только в сценарии «что-то почему-то не складывается» и «как-то все это неправдоподобно».

Так что теперь я думаю, что привычка все исследовать – это мое преимущество. Истории оживают не от сюжетных наворотов, а благодаря точным деталям, которые трудно придумать, но очень легко взять из жизни – достаточно просто понаблюдать за ней.

Придумать такие детали трудно, потому что придумываем мы обычно от общего к частному. От больших поворотов сюжета к отдельным сценам. И пока дело дойдет до деталей, которые и делают каждую сцену живой, надо будет уже сдавать этот проект и браться за написание следующего.

А в жизни этих деталей – хоть жопой жуй. Вот вам простой пример.

Раньше я недоумевала: почему некоторые мои подруги так помешаны на горячем чае? Как придут в гости – так сразу и вцепятся в этот чай, сидят и не выпускают кружку из рук.

А потом у меня появился ребенок – и я как поняла!

По утрам я привыкла наливать себе чашку горячего чаю. Сейчас я ее тоже себе наливаю, ставлю на тумбочку у кровати – но тут просыпается ребенок, надо мыть попу, переодевать, петь песенку, кормить, укладывать, зарядить все в стерилизатор, в машине киснет вчерашняя стирка, придумать пост в канал, а что на завтрак, подгузники на исходе, аптека работает до двенадцати, разобрать посудомойку, писать студентам, перенести рабочий созвон, ребенок проснулся, надо мыть попу, переодевать, петь песенку, кормить, укладывать…

В этот момент я снова вижу на тумбочке чашку с чаем – разумеется, уже холодным. И пью его, потому что заварить и налить новый уже нет времени.

Вся квартира сейчас заставлена моими чашками с едва початым холодным чаем. Всякий раз, как я вижу очередную чашку на кухне, в ванной, на стиральной машине, на полу возле кроватки, – я поражаюсь, насколько это узнаваемая деталь про будни молодого родителя. Больше для прозы, чем для сценария (как передать в сценарии, что чай именно что холодный?), но все равно.

И еще я думаю, что это надо бы куда-нибудь записать. Но ребенок вот-вот проснется, ноутбук открывать некогда, телефон неизвестно где – так что лучше я просто выпью своего холодного чаю, пока он есть.

#деталь #счастье #DD #самодисциплина #ресерч

Про новую жизнь

Вот он, мой новый уровень сценаристской, писательской, преподавательской и прочей другой самодисциплины и творческой продуктивности. Почти три с половиной килограмма чистого счастья – и один из самых сложных экзистенциальных вопросов современной драматургии: как написать дневную норму второго «Гарторикса», не говоря уже о паре срочных заявок, после того как всю ночь укачивала, кормила и переодевала.

Эксперименты на людях в реальном времени продолжаются. Как говорится, оставайтесь с нами.

#DD #самодисциплина #счастье