Вопросы и ответы 2024 – часть 2

Продолжаю отвечать на вопросы, заданные в чате канала, – по-прежнему с огромной благодарностью за ваш интерес и включенность. Очень здорово, что у нас есть эта площадка и темы для разговора.

В целях экономии места вопросы я привожу в сокращенном виде. А вот отвечать стараюсь подробно, насколько это позволяет формат поста в телеграм-канале.

Поехали.

1. Наташа Н: «Я уже несколько лет веду киноклуб, но я просто любитель без специального кинообразования. …Может, вы что-то посоветуете из источников для анализа кинодраматургии? И сейчас еще хочу замахнуться на анализ визуала в кино; может, и тут у вас есть рекомендации по книгам/учебникам/другим источникам знаний?»

Вы упомянули две моих любимых книги – «Психологию в кино» и «Анатомию истории». Пожалуй, я бы еще добавила «Путешествие писателя» Кристофера Воглера, посвященное мифологическим структурам в кино и литературе, – это если мы говорим об устройстве нарратива вообще, а не о конкретных аспектах кинодраматургии. Еще я очень люблю книгу другой половины творческой и семейной пары Талалов – «Миф и жизнь в кино» Александра Талала.

По поводу «визуала»: если вы имеете в виду анализ операторской работы и спецэффектов, то я бы просто читала книги по истории искусства, конкретно – живописи. В конце концов, кадр – это та же картинка, и все, что придумано для съемок кино, опирается на человеческое восприятие визуальных образов, о котором художники размышляют уже несколько тысячелетий. У Арзамаса, помнится, была целая серия отличных лекций по истории искусства; можно начать с них.

2. Фарид: «Как составить план действий и с чего вообще начать…, особенно когда ничего не клеится, и процесс тяжело идет?»

Сложный вопрос. Смотря что именно вы называете здесь «процессом». Есть написание сценариев (или любых других творческих текстов), и это само по себе непростое дело. А есть то, что называется «вхождение в индустрию» – тоже трудный процесс, но совершенно отдельный.

Если мы про первое, то я много писала в этом канале о том, как справляться с писательским блоком и организовывать свое время, чтобы писать было немножечко легче. Можно поискать соответствующие посты по тэгам #прокрастинация, #самодисциплина, #мозг и #лайфхак. Но стоит иметь в виду, что совсем легко все равно не будет: писательство в целом трудное занятие, состоящее из затыков, тупиков и кризисов. И это нормально – если, конечно, интерес к придумыванию лично для вас перевешивает все эти трудности.

Если же мы про второе, то надо просто сказать себе, что вход в индустрию занимает время. И главное, как ни банально, продолжать писать, рассылать сценарии, пробовать и учиться. Это как в казино: в какой-то момент вы обязательно окажетесь в выигрыше – при условии, что вам хватит упорства не бросать партию, которая кажется проигрышной.

По-человечески я вам очень сочувствую – и понимаю, что мои советы звучат как рекомендация «мышкам стать ежиками». Но, по моему личному опыту, никакие другие стратегии тут не работают – только упорство и, собственно, интерес к этому непростому занятию.

3. Mart: «Как много проектов вы вели одновременно? Реально ли совмещать… работу в геймдеве и написание сценария для кино?»

Одно из главных правил сценарной работы – не браться за слишком много проектов одновременно: не вывезите ни один из них, а в процессе получите выгорание и нервный срыв. Я стараюсь вести тот минимум проектов, который позволяет мне сводить концы с концами и еще немножечко зарабатывать. Раньше, до рождения ребенка, лично для меня «потолком» было три проекта одновременно: два в активной фазе, а третий – в режиме ресерча или ожидания правок заказчика. Сейчас я дай бог с одним-то проектом справлюсь, потому что параллельно с работой происходит ребенок, преподавание и вся остальная жизнь...

...Совмещать работу в геймдеве со сценариями для кино можно, и я так и делаю периодически. Главное – договориться с заказчиками из геймдева, что они могут рассчитывать лишь на часть вашего рабочего времени, и желательно очень конкретную: скажем, вторник-среда-пятница, или столько-то часов в день. Ну и следить за тем, чтобы эта работа не становилась фуллтаймом, потому что она всегда будет к этому тяготеть.

4. Любовь: «Куда податься начинающему, чтобы писать хоть что-то, что могут снять?..»

Чтобы написать то, что смогут снять, нужно прежде всего уметь это делать. То есть я бы советовала пойти в киношколу или на курсы сценарного мастерства, чтобы вообще представлять себе, что и как можно писать для экрана.

А дальше – у каждой крупной киношколы есть студенческие питчинги, на которые зовут представителей индустрии; есть сценарные лаборатории, куда тоже можно податься; и т.д. В киношколах и на хороших курсах, помимо трехактной структуры и всего, о чем можно прочитать в гугле, учат еще и тому, где искать заказчиков и как питчить им своей проект и себя в качестве автора.

Но нужно иметь в виду, что все начинается с вашего портфолио – примеров написанных вами сценариев, которые можно показать потенциальному работодателю. То есть для того, чтобы написать что-то, что могут снять, нужно написать много такого же, но другого.

5. Fastova Olga: «…Насколько сценарист готов сотрудничать с продюсером, чтобы создать проект за тот бюджет, который уже есть на руках? Я не про гонорар, я про наполнение сценария. Насколько болезненно совместно с продюсером создавать более реалистичные миры?»

Нормальный сценарист очень даже готов сотрудничать, потому что ему тоже хочется, чтобы фильм по его сценарию сняли и выпустили. Но надо иметь в виду, что вопрос этот, скажем так, обоюдоострый.

Работа продюсера, помимо прочего, заключается в том, чтобы найти на проект деньги. Можно сперва найти N денег, а потом искать проект, который в этот бюджет укладывается; так делают многие, и в этом случае бюджетность истории является одним из критериев ее качества, заявленных изначально. Если сценарист знает об этом, но не может или не хочет принять это во внимание, вероятно, он вам не подходит как автор.

Другой путь – найти проект, который вам хочется произвести, и искать под него бюджет. Тогда рамки бюджета диктует история: если она вам по-настоящему интересна, ваша задача – не обламывать ее под N денег, которые у вас есть, а найти N + столько денег, чтобы можно было снимать именно эту историю, а не ее усеченный вариант.

Если, грубо говоря, вы купили сценарий, потому что он вам понравился, а теперь просите сценариста все в нем поменять, чтобы вписаться в бюджет вдвое меньше, чем на этот сценарий нужно, сценарист, скорее всего, откажется. И будет прав, потому что логика здесь та же, что и при покупке машины. Мне нравится «мерседес», но денег у меня только на «жигули», так что давайте отпилим от этого «мерседеса» все, что делает его дороже «жигулей», и поедем в закат красивые. Так, увы, не работает.

6. Nickolai: «…Какие из учебников по сценарному мастерству оказались наиболее полезными именно в вашем творчестве?..»

Вы пишете «помимо Джона нашего Труби» – и ставите меня в тупик, потому что он как раз самым полезным и оказался! Еще меня очень вдохновил не учебник, а сборник интервью «Дорожная карта шоураннера» под редакцией Нила Ландау – тем, что там звезды американского сериального рынка рассказывают не только о своих успехах, которые на слуху, но и о провалах и неудачах. Это окрыляет: если даже у создателей Lost, Grey’s Anatomy и House, M.D. из-за плохих рейтингов закрывали проекты на середине сезона, то и у нас, остальных, в работе не все так плохо.

Но вообще мне сложно назвать учебники, на которые я ориентируюсь в своем творчестве, потому что тогда придется перечислить штук сто, если не больше. Я постоянно читаю книги по теории и практике драматургии, смотрю и слушаю мастер-классы, читаю про смежные вещи – психологию, например, или нейрофизиологию восприятия. И все это помогает мне писать....

...Специфика нашей работы в том, что в ней пригождается все. Чем шире круг моих исследовательских интересов, чем больше во мне любопытства и готовности искать новое в старом (например, читая двадцатый учебник сценарного мастерства, в котором трехактная структура обозвана «трехбитной», а так речь идет об одном и том же), тем лучше я в итоге работаю.

7. Fastova Olga: «…Что вы думаете о сценариях для анимации? У нас в стране не производят полнометражных мультфильмов для подростков, для взрослых. …Есть ли интерес у сценариста создавать рисованные миры? Или это больше работа для художников?»

Во-первых, как это не производят? А как же франшиза «Три богатыря» и другие проекты кинокомпании Сергея Сельянова?

Во-вторых, конечно, вы правы: по сравнению с пиксаровскими и диснеевскими ежегодными премьерами этого исчезающе мало. Но дело не (только) в сценаристах. Производство полнометражной анимации – дорогое занятие, гораздо более дорогое, чем производство среднего прокатного кино. И да, команда художников тут крайне важна и должна подключаться к разработке уже на стадии придумывания истории, потому что то, как персонажи и мир выглядят, является частью сюжета. В России, насколько я знаю, есть очень талантливые художники и отличные анимационные студии, но нет денег, сопоставимых с бюджетами того же Pixar.

Другая проблема – в том, что истории для мультфильмов нужно уметь придумывать. У них есть своя специфика, которую сценаристы осваивают, в основном, на практике, методом проб и ошибок. Например, в мультипликационной сцене может случиться все что угодно – в отличие от сцены в реалистичном фильме, где у персонажа не может позеленеть голова оттого, что он вспомнил школу, а дом не может жевать занавески, отказываясь открывать хозяину. Это совершенно особый взгляд на мир и на выражение в нем эмоций, который обычным сценариям не свойственен, и ему нужно отдельно учиться.

8. Foxs_soul: «…Есть ли у вас или ваших знакомых сценаристов восприятие происходящих вокруг действий… как заранее написанного сценария? Нет ли желания многие события разложить по полочкам?»

По моему личному опыту, желание разложить по полочкам события, происходящие в реальной жизни, чаще возникает не у сценаристов, а как раз у людей, далеких от этой профессии. Сценаристы-то знают, что даже придуманные события ложатся на заготовленные для них полочки с большим трудом, а уж что говорить о реальных!

Но если серьезно, но да, мы периодически обсуждаем происходящее в мире и в наших жизнях, как если бы это все был сценарий. Обычно, правда, приходим к выводу, что нас бы за такое нагромождение абсурда и невероятных совпадений в истории заказчик уволил, – а в жизни, смотрите-ка, оно все происходит и происходит.

9. Алекс: «…Вы состоявшийся мастер-сценарист. Но есть ли в этом деле вещи, которые у вас вызывают сложности? Чему вы учитесь на данном этапе? Это все еще изучение сценарного мастерства, или вы полностью перешли к более универсальным навыкам, вроде умения оптимизировать время?»

Мне очень приятно, что вы считаете меня мастером, но сама я себя мастером не считаю. И, честно говоря, не встречала еще адекватного сценариста, который бы без иронии называл себя мастером и считал, что ему уже нечему поучиться. Насколько я понимаю, представители нашей профессии в этом напоминают психотерапевтов: мы все учимся друг у друга, и всегда есть что-то новое, какой-нибудь неожиданный аспект мастерства, о котором ты раньше не думал.

Это касается именно драматургии и смежных вещей – структуры, разработки сюжета, создания персонажей, жанров. Я все время учусь чему-нибудь в этом роде – скажем, пару недель назад прошла в Таллине двухдневный мастер-класс по написанию сериалов у итальянского сценариста и продюсера Nicola Lusuardi, и это оказалось крайне полезно и интересно. И периодически слушаю мастер-классы от разных режиссеров, сценаристов и операторов на Masterclass.com...

...Наверное, можно выделить общее направление, которое меня сейчас интересует и которому я стараюсь учиться: это все, что связано с восприятием. На данном этапе развития мне помогает смотреть на сценарий с точки зрения (простите за тавтологию) зрительского восприятия; мне кажется, это помогает придумывать и писать лучше, чем любой структурный анализ, идущий «изнутри» истории, от героя и того, что на какой странице должно с ним случиться.

10. Татьяна Будицкая: «Когда автор еще нетвердо стоит на ногах, у него небольшая фильмография…, как бы вы рекомендовали реагировать на критику… от профессионалов, редакторов, продюсеров? Если вам убедительно приводят аргументы, что история не работает… А для вас она по-прежнему живая…»

Если аргументы приводят действительно убедительные, то к такой критике стоит прислушаться. Автору часто трудно прочесть собственный текст «со стороны» и понять, что в нем действительно не работает; для этого нужен редактор – или другой «внешний» читатель, способный воспринять историю так, как ее воспримет аудитория, которая знать не знает, что хотел сказать автор, но видит то, что у него получилось сказать реально.

Другое дело, что убедительно и корректно сформулированная критика, помогающая автору поправить текст, а не забивающая гвозди в гроб с его писательской самооценкой, к сожалению, даже среди профессионалов встречается не так уж часто.

Наверное, я бы рекомендовала прежде всего научиться отличать конструктивную критику от всего остального – и к конструктивной всегда прислушиваться. Ее главный признак в том, что она не ограничивается констатацией факта («эта сцена не работает» или «у автора получился бульварный роман»), а идет дальше и говорит о том, что и как с этим можно сделать.

11. Рустам Лалалам: «…Есть арка персонажа. Но… я размышлял над этим и понял, что арка… не работает. То есть это сказка, в которую хочешь верить. Есть причинно-следственная связь. Бог наказал – в это больше верю… Какие способы верны?»

Я не очень поняла вопрос, но у меня ощущение, что он задан не столько про драматургию, сколько про жизнь. Так что отвечу в этом ключе.

В жизни, конечно, никакой «арки» нет, а есть разные события, которые происходят одновременно и из которых мы стремимся выстроить более или менее стройную объяснительную конструкцию, чтобы не сойти с ума от бессмысленности происходящего. Одна из таких объяснительных конструкций – «Бог наказал». Другая – «арка персонажа», которая говорит о том, что за зовом к приключению всегда следует страж порога, а в конце все кончается хорошо, и герой непременно становится хозяином двух миров. И есть еще десятки иных объяснительных конструкций – религиозных, драматургических и научных, – которые помогают нам наделять смыслом то, что не обязательно этот смысл имеет.

Но правда в том, что жить без смысла, обладая человеческим сознанием, практически невозможно. И в этом смысле арка персонажа и та причинно-следственная связь, о которой вы говорите, – в принципе, одно и то же.

12. Dmitriy Shostak: «С чего вы чаще всего начинаете придумывать истории, чтобы они пошли полным ходом?..»

То, что вы перечислили дальше в вопросе, – это разные элементы, которые теоретически должны быть в уже готовой истории. Но истории-то пока что нет – а значит, искать в ней все это тоже пока бессмысленно.

Я всегда начинаю с самой истории: есть что-то, что мне придумалось, и я начинаю придумывать это дальше, до тех пор, пока у меня в руках не образуется хотя бы набросок сюжета. Тогда я смотрю на него – и проверяю его теорией: а есть ли в нем интересный сеттинг, в чем ставка героя, что является темой истории и насколько она парадоксальна, т.п.

Никогда не стоит идти от теоретических вопросов, пытаясь «придумать» в них соответствующий сюжет: это верный способ застопорить творческий процесс. Теоретические вопросы (какая у героя рана, в чем его прозрение, где тут этическая дилемма) существуют не для придумывания с нуля, а для проверки уже придуманного, и только в этом качестве и полезны...

...Сценаристы любят бравировать тем, что драматургия – это почти математика, где все структурировано и просчитано чуть ли не с помощью формул. Отчасти так и есть, но начинается все не со структуры и не с формул, а с того, что, например, деревенский мальчик катит по пыльной дороге колесо от тележки и вдруг слышит далекий пушечный выстрел. И вам почему-нибудь интересно, что это за выстрел, и где мальчик нашел колесо, если вокруг, сколько хватает взгляда, простираются только высохшие поля.

#вопросы #ответы #учеба #анимация #талал #труби #lusuardi

Про снизить ставки

Только ленивый не советует сценаристу «повысить ставки». И сценарист привык все время их повышать – не только в своих историях, но и в реальной жизни.

Про это у нас с мужем есть байка. Как-то раз в начале отношений я проснулась, вышла на кухню и увидела, что он жарит яичницу. Вернее, стоит над сковородкой с ножом в руках и готовится разбить туда яйца.

А я очень люблю глазунью. И вот я подхожу к нему, обнимаю и говорю – ласково и совершенно без задней мысли: «Только смотри, чтобы яйца не растеклись».

После этих слов у моего будущего мужа вспотели ладони и затряслись руки. Так медленно и осторожно он не разбивал яйца, кажется, никогда. И, кстати, не растеклись они от этого только чудом.

Вот и со сценариями та же фигня.

Вроде садишься за ноутбук с кучей прекрасных идей – садись да расписывай в свое удовольствие. Но ласковый голосок в голове невзначай говорит: «Только смотри, чтобы драфт получился хороший!». И все – потеют ладошки, трясутся руки, и ты в пятидесятый раз переставляешь местами «что» и «который» в единственном предложении, которое выдавил из себя вчера.

Прокрастинация – оборотная сторона ощущения важности того, чем мы занимаемся. Чем важнее дело – тем больше тянет прокрастинировать, потому что страшно же налажать. Но после рождения сына у меня не стало времени даже на минимальную прокрастинацию – и пришлось сказать себе то, что я каждый год говорю студентам. Особенно тем, кто любит редактировать одну страницу по три недели.

Это не единственный мой проект в жизни – и наверняка не последний. Даже если он не получится, потом будет что-то еще. С большой вероятностью текст, который я собираюсь писать, не единственное, что я напишу в рамках нынешнего проекта; я еще употею писать все пятнадцать драфтов со всеми редакторскими комментариями. Так что не надо выдрачивать этот текст так, словно по нему меня будут судить потомки, – и прокрастинировать начало работы над ним тоже не надо.

Это и называется снизить ставки. То есть работать, просто выполняя поставленную задачу, а не добиваясь от заказчика (или от самого себя) Окончательного Одобрения.

Как это сделать? Хочется написать – легко, но на самом деле довольно сложно. Нужно отцепить одобрение и неодобрение заказчика от своей собственной самоидентификации. От того, ощущаю ли я себя гением – или говном.

Мой ответ на вопрос, кто я (и вообще – сценарист ли я), не должен зависеть от того, получается у меня хороший драфт или не очень, и что скажет об этом драфте заказчик. Я просто делаю ту работу, которую нужно сделать сегодня, – как, например, постирать белье.

Я же ведь не хожу вокруг стиральной машины, уговаривая себя, что вот сейчас десять раз разложу пасьянс – и тогда обязательно закину цветное, потому что в глубине души очень боюсь постирать цветное некачественно? И даже если выяснится, что я постирала шерстяной свитер на кипячении, и теперь он тесноват в плечах соседскому чихуахуа, я вздохну – и продолжу стирать белое, а потом постельное, или что у нас там по плану.

Со сценариями должно быть так же – ну, в идеале. В реальности, повторюсь, все сложно. Но отсутствие времени на прокрастинацию и здесь творит чудеса – вот, скажем, на днях я отправила синопсис продюсеру, только поставив точку и даже не успев его перечитать, потому что ребенок проснулся на полчаса раньше, чем я рассчитывала. (Теперь я понимаю, откуда берутся синопсисы и сценарии без знаков препинания и с несогласованными падежами: их пишут режиссеры в ночь перед первым съемочным днем и молодые родители.) Но – сюрприз – мир не рухнул, заказчик не проклял меня навеки и даже, кажется, не догадывается, какой это огромный шаг для меня. Глядишь – так я стану садиться к компьютеру и писать сценарий, как только за няней с ребенком закрылась дверь, а не спустя два часа, три чая и холодный компресс на лоб. А потом отправлять написанное заказчику – и сразу садиться писать роман...

...Тут надо еще придумать, чем заменить удовольствие от перечитывания по-настоящему хорошо получившегося драфта перед отправкой. Когда чувствуешь, что все кликнуло и сошлось, и дух захватывает от истории и того, как точно она сложилась. Когда перечитываешь несколько раз подряд – не для того, чтобы что-то править, а просто чтобы не заорать «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!», – потому что ты, конечно, не Пушкин.

Но об этом – в следующих постах.

#распорядок #ставки #прокрастинация #перфекционизм #родительство

Про написание сценариев

В работе сценариста есть много моментов, которых лучше бы не было. Например, письмо со срочными правками от редактора в три часа ночи с субботы на воскресенье. Или продюсерское негодующее «вы что, без договора даже заявки не пишете?!». Или выписка со счета ИП с нулевым движением средств за последние полгода.

Но все это не идет ни в какое сравнение с тем моментом, когда сценарист создает новый файл, чтобы начать в нем писать сценарий.

К этому времени история уже многократно придумана, перепридумана и разжевана, а сценарист обложен заметками, черновиками и обязательствами. То есть это, конечно, при условии, что в договоре стоят нормальные сроки на разработку. Потому что в противном случае о черновиках и заметках можно и не мечтать.

Но факт остается фактом: чаще всего, когда дело доходит до первой сцены, сценарист уже знает свою историю. И первую сцену знает. И вторую, и даже третью. Но все равно не в состоянии приступить к ее написанию – и прокрастинирует почем зря. Например, на днях я застала себя за просмотром четвертого «Шрека» на YouTube отрывками по две с половиной минуты – вместо работы над сценарием, который заказчики ждали еще вчера.

(Здесь я сделаю вид, что мои заказчики не читают этот канал. И вы, дорогие заказчики, пожалуйста, притворитесь, что не читаете.)

Самое подлое, что эта прокрастинация не зависит ни от жанра, ни от формата, ни даже от объема будущего сценария. Приступить к написанию короткометражки ничуть не легче, чем к написанию 50-минутной серии или полнометражного фильма.

Почему? Очень просто.

Первый драфт любого сценария – это проверка всего того, что сценарист напридумывал до сих пор. В черновиках, а тем более в голове оно все прекрасно работает – а вот будет ли оно так же работать в мизансценах и диалогах? Хватит ли сценаристу мастерства и таланта, чтобы решить сцену, которая в поэпизоднике обозначена как «Вася и Аня ненавидят друг друга с 1994 года, но, встретившись у ларька, вдруг понимают, что жить друг без друга не могут; 0.5 страницы»? Или, может, сцена эта – говно, сценарий – говно, а сценарист – бездарь, которому уже поздно менять профессию?

С этой профессией, кстати, забавная штука. Вот я всем говорю, что я сценарист. А вчера учитель эстонского на уроке спросил меня: «Так чем же вы все-таки занимаетесь?», – и я зависла.

Как это чем, говорю (разумеется, на эстонском). Пишу, мол! Что конкретно пишу? Ну, всякое. Истории, разработки, концепции, планы, синопсисы, посерийники… Тут я зашла в тупик, потому что небогатый запас эстонских существительных, связанных с тем, что можно писать, у меня иссяк, а до сценариев я так и не добралась. И поняла, что на самом деле сценарии-то я пишу очень редко – по сравнению со всей остальной сюжетно-драматургической писаниной, которой занимаюсь каждый рабочий день.

Если я не работаю над четырьмя проектами одновременно – а такого я стараюсь в своей жизни не допускать, – то работа моя заключается в написании сценариев хорошо если на 10%. Остальные 90% – это заметки, планы и черновики. А иногда этими заметками, планами и черновиками все ограничивается, потому что проект сдулся на этапе девелопмента, и до написания сценария так и не дошло.

Из-за этого всякий раз, как я все-таки начинаю писать сценарий, у меня возникает чувство, что я этого давно не делала и вообще уже разучилась. То есть каждый новый сценарий я в каком-то смысле пишу, как первый. И, конечно, перед этим отчаянно прокрастинирую, потому что писать первый в жизни сценарий, а тем более с договором и для продюсера, очень страшно.

Это звучит нелепо – особенно на десятом году работы в киноиндустрии. И, конечно, от этого новичкового ужаса можно уже избавиться. Но я не спешу; мне кажется, он полезен. Ощущение, что я не умею – разучилась – писать сценарии, помогает мне избегать привычных сценарных ходов и общей профессиональной зашоренности. Я как будто не в курсе, как «принято» решать те или иные сцены, – и это позволяет мне лишний раз подумать над ними, а не разводить мизансцены на чистом автоматизме...

...В общем, отсутствие привычки к сценарной записи позволяет мне сохранять определенную свежесть взгляда. Но, конечно, имеет цену. И даже демотивирует: раз уж я работаю сценаристом, то моя работа – писать сценарии. А на все эти горы необязательной писанины в виде черновых разработок можно вообще забить, их никто не читает толком. Пусть их пишет AI – все равно они никому не нужны…

Да, но нет. Разработки не нужны заказчику (в гробу он их видел, уж если честно!), но они совершенно необходимы мне, сценаристу. Потому что моя работа как раз и заключается в разработке истории – а не в том, чтобы заполнять страницы сценарной «американкой».

Ведь сценарий, который получается в результате, – это маленькая вишенка на огромном торте, который надо запихнуть в себя целиком, прежде чем написать в новом файле заветное «ИЗ ЗТМ».

#разработка #мозг #прокрастинация

Про «когда-нибудь потом»

Недавно мы с другом обсуждали, что надо бы ему заняться чем-нибудь творческим. Например, написать роман. Или хотя бы рассказ – для разгона. А потом уже можно и роман.

Друг этот раньше ничего профессионально не писал и сейчас не пишет: он вообще фотограф. А еще он страшно занятой человек с полноценной работой и множеством командировок. «Вот в конце месяца вернусь из командировки, – размышлял он вслух, – в выходные помою, наконец, полы на кухне (я уже месяц их не мыл) – и тогда сяду и напишу рассказ».

Эта благостная картинка – все дела сделаны, никто не дергает, никуда не надо спешить, можно просто сесть и писать в свое удовольствие, – возникает в голове у каждого, кто решает написать что-нибудь существенное. Или в принципе написать что-нибудь впервые в жизни. Или даже необязательно написать, а просто сделать что-то важное и большое, на что нужно время и решимость (например, прочитать 700-страничный труд о радикальном принятии, который купил еще два года назад и с тех пор все время откладывал на выходные).

Проблема в том, что эта картинка не имеет никакого отношения к той жизни, которую мы живем.

Подумайте и ответьте себе – только честно: когда в последний раз у вас было больше двадцати минут свободного времени, чтобы все дела были сделаны, никто вас не дергал, никуда не надо было спешить – и при этом вы не спали ночью в кровати, а сидели в тишине и комфорте за ноутбуком? У меня – ну, наверное, в последних классах школы. Но тогда еще никаких ноутбуков в помине не было.

Если заняться поиском абсолютно свободного времени в своем графике, быстро выяснится, что ни в каком графике взрослого человека такого времени попросту не предусмотрено. Вы спросите: а как же отпуск? Это ведь то самое время, когда все дела сделаны (или благополучно отложены на «после отпуска»), никто не дергает (а кто дергает, идет на хер), и никуда не надо спешить (кроме как занять с утра полотенцем лежак у бассейна). Можно же сесть с ноутбуком на тот самый лежак – и написать хотя бы рассказ.

Не тут-то было. Во-первых, даже если вам кажется, что в отпуске вы ничего не делаете, на самом деле вы заняты тем, что отдыхаете от работы. А писать художественный (да и любой другой) текст – это все-таки работа. Даже если вам за это никто не платит.

Кроме того, уехав в отпуск специально, чтобы там писать, вы обнаружите, что вас все время кто-то дергает (завтрак, синьора; лежак в тени занят, хочешь на солнце? почему рыбки не тонут? а где мы будем ужинать?), все время приходится что-то делать (купаться; ехать на экскурсию; идти на массаж; смотреть статую Шивы – а что мы, зря сюда летели с двумя пересадками и четырьмя ПЦРами?!), и надо спешить (осталось всего шесть дней отпуска, ой, уже пять, ой, нам же улетать завтра вечером).

В общем, написать что-нибудь в отпуске – все равно что отдохнуть в аду. Знаю, некоторые умудряются даже из ада вернуться загорелыми и с магнитиками, но это особая категория людей. Они и в метро могут сценарии писать, и в очереди на прием к врачу. Но мы – все остальные – вынуждены более реалистично подходить к планированию своего рабочего времени. Поэтому, если меня спрашивают, когда лучше начинать писать, я всегда отвечаю одно и то же.

Начинать писать лучше всего прямо сейчас.

Да-да, вот прямо сейчас – когда вы читаете этот пост, а значит, у вас есть время, свободное от основной работы и бытовых дел, если только вы в этот момент параллельно не пылесосите. Хотя если пылесосите, то это даже лучше: значит, вы многозадачный работник умственного труда. Попробуйте написать что-нибудь в метро или в очереди к врачу – уверена, у вас получится...

...Потому что тщательный поиск идеального времени для написания чего-нибудь этакого «когда-нибудь потом» – когда вам дадут отпуск, когда вы помоете полы на кухне, когда у вас будет новый ноутбук, – не что иное, как прокрастинация. Невозможно поставить свою обычную жизнь на паузу до тех пор, пока чистый лист не перестанет пугать до полного ступора, – хотя бы потому, что он, честно говоря, никогда не перестанет. И другого – более свободного, спокойного и подходящего – времени, чтобы писать, никогда не будет.

Так что совет прост: решили что-нибудь написать – садитесь и пишите. А полы на кухне помоете когда-нибудь в выходные. Когда вас никто не будет дергать, и никуда не надо будет спешить.

#график #продуктивность #планирование #прокрастинация

Про тоскливое ожидание

Иногда (очень часто) меня спрашивают, как быть, если продюсеры не отвечают на письма. Я обычно советую что-то в диапазоне от однократного приема успокоительного до регулярной поддерживающей психотерапии, – а сама вспоминаю то чувство, с которым открывала рабочую почту, будучи редактором отдела в федеральном еженедельнике. И тихонько думаю, что ведь продюсеры – тоже люди.

Чувство, о котором идет речь, лучше всего описать как тоскливое ожидание. Если точнее – тоскливое ожидание полного кромешного пиздеца. Еще точнее – тоскливое ожидание полного кромешного пиздеца во вложенном файле, присланном очередным внештатником с припиской: «Юля, здравствуйте. Вот текст». (И хорошо еще, если внештатник от волнения не перепутал стоящие рядышком клавиши «Ю» и «Б».)

Всякий раз, открывая рабочую почту и видя такое письмо с текстом, который пришел «самотеком», я заранее расстраивалась, потому что понимала: в 99 случаях из ста этот текст окажется полным говном, а мне придется писать его автору вежливое письмо о том, почему мы никак не можем опубликовать его прекрасную заметку в журнале. И еще, вероятно, исправлять «Б» на «Ю», чтобы не смутить его окончательно.

Правда, бывали и подарки судьбы. Например, один из таких «самотечных» текстов я от безысходности села читать в столовой с телефона – и не смогла встать из-за стола, пока не дочитала его до конца, хотя текст был про судьбу неизвестного мне симфонического оркестра в неизвестном мне городе Петрозаводске. Дочитав текст, я обнаружила, что уже минут двадцать тычу вилкой в стоящую на столе пустую тарелку, поднялась к себе в кабинет и написала автору текста с вопросом, когда она сможет выйти к нам на работу. Сейчас она, кстати, драматург и пишет отличные пьесы.

Но таким был, как правило, один текст из ста. А остальные 99 – сами понимаете.

Потом я пошла учиться в Московскую школу кино, уволилась из редакции и надолго забыла про чувство тоскливого ожидания. Но – тут я напишу страшное – оно вернулось ко мне с прежней силой, как только я стала преподавать сценарное мастерство, то есть регулярно получать и читать свежие драфты студенческих сценариев.

Нет, конечно, здесь соотношение хороших сценариев к тем, которые это тоскливое ожидание оправдывают, все-таки другое. Во многом оно зависит от моих собственных педагогических усилий, так что у меня всегда есть возможность работать еще лучше, если я хочу получать от своих студентов более качественные сценарии.

Но каждый раз, открывая почту, я все-таки внутренне замираю. И – мне кажется – начинаю понимать продюсеров.

Думаю, продюсеры открывают вложенные файлы от сценаристов, особенно незнакомых, с тем же чувством тоскливого ожидания, что и редактор, уставший от самотека. (Кстати, еще и поэтому никогда не пишите в письме, что, мол, сценарист вы начинающий, и сценарий у вас не очень, но уж что вышло, то вышло: этим вы добавляете к тоскливому ожиданию полного пиздеца примерно 146%.)

Еще я думаю, что сроки прочтения сценарных материалов, установленные в договорах, предусматривают не только собственно чтение и анализ сценарного драфта заказчиком, но и несколько суток отчаянной прокрастинации перед тем, как открыть файл с присланным текстом. И не важно, что текст далеко не всегда оказывается говнищем, а часто даже и наоборот. Это чувство – такое же рефлекторное, как тревога, которую многие испытывают, если вдруг раздается телефонный звонок. Никакой позитивный опыт не помогает с ним справиться.

Тут надо написать что-то духоподъемное, чтобы не заканчивать пост на совсем уж трагической ноте. Скажу так: мы, сценаристы, со своей стороны, тоже часто прокрастинируем вместо того, чтобы открывать вложения с «небольшими несущественными правками» к нашим драфтам. Нет, потом, конечно, все-таки открываем – но с тем самым тоскливым ожиданием полного кромешного пиздеца.

И таки что вы думаете? В 99 случаях из ста это ожидание оправдывается!

#правки #прокрастинация #студенты