...
Вопрос: «Кто как себе представляет драков? У меня в голове образ мутировавшего крокодила Гены .»
Ответ: Если я все правильно сделала, то каждый читатель представит их по-своему – например, в виде Гены-мутанта. У меня самой в ходе работы над текстом образ драка менялся и уточнялся: я понимала, что с такими конечностями ему неудобно делать то, что требуется по сюжету, а с таким хвостом он застрянет там, куда я его затащу; ну и т.д.
С точки зрения зоологии Гарторикса у драка есть несколько важных черт: гребни, хвостовая пика, раздвоенный язык и чешуя. А все остальное у него относительно, даже размер: на Гарториксе ведь, как мы знаем, нет людей – и, соответственно, не с кем сравнить драка, чтобы понять, большой он или маленький в нашем земном понимании.
Вопрос: «А ты не рисовала наброски? Не только драков, вообще всей местной фауны».
Ответ: Я пыталась! Наброски мне бы очень помогли: гораздо легче писать, когда смотришь на что-то внешнее, а не сверяешься с собственным изменчивым воображением. Но я совсем не умею рисовать, так что из этого ничего не получилось.
В начале работы над текстом я написала подробные «словесные портреты» основных существ на Гарториксе, чтобы с ними сверяться. Это слегка помогло, но набросков все равно хотелось. В какой-то момент, отчаявшись, я даже обратилась к друзьям-художникам из геймдева, и они начали делать скетч, но потом их завалило работой, и я снова осталась один на один со своим воображением.
Вопрос: «Зачем им на Гарториксе секс (птенцы, вторичные половые признаки у ящериц), если они рождаются в Источнике по номеру?»
Ответ: Короткий ответ – для удовольствия . Длинный содержит слишком много спойлеров даже не первой части, а того продолжения, которое я сейчас пишу. Так что дам вам средний, промежуточный.
Во-первых, в Источнике по номеру рождаются не все существа на Гарториксе, а только те, в тушки которых переносятся земные сознания. Вся остальная фауна размножается как может – например, откладывая яйца и выращивая птенцов.
Во-вторых, половые признаки у ящериц – это как копчики у людей: эволюционная память о чем-то, что раньше было важным и функциональным, а теперь стало чисто декоративным. Можно предположить, что когда-то давно и они рождались не в Источнике, а более традиционным способом.
Вопрос: «Мой вопрос о грэе, Дрейке и Мие. Оба персонажа глубоко грэй-зависимые, причем Дрейк с первых страниц, а Мия после Переноса Эштона показана как на все готовая наркоманка. Но потом этот фокус как-то резко уходит: ни Дрейк, ни Мия не вспоминают о грэе в последних главах. У вас классно прописанные персонажи, живые, с болью, поэтому я не поняла, куда вдруг пропала их зависимость».
Ответ: Спасибо вам за вопрос. Дело в том, что грэй практически не вызывает физиологической зависимости. Механизм формирования зависимости от него чисто психологический: человек привыкает не чувствовать страха – и принимает грэй, чтобы и дальше его не чувствовать.
Страх – очень неприятная даже на физическом уровне эмоция. Грэй-зависимые на все готовы ради того, чтобы ее не испытывать. Но и Дрейк, и Мия в какой-то момент понимают, что в их жизни есть вещи сильнее и страшнее страха, и вот против них грэй бессилен и бесполезен. У Дрейка это горе и одиночество после ухода Лиз, а у Мии – избавление от Айры и забота о Дрейке…
...
Вопрос: «Про гендерофлюидность душ непонятно. При Переносе что происходит с гендером/полом?»
Ответ: Когда я придумывала эту историю, то в какой-то момент закрыла глаза и попыталась честно представить, что оказалась на другой планете в чужом теле. При том, что «я» – это как бы по-прежнему «я» (буддисты сейчас скривились, конечно), кто «я» все-таки в этом случае – девочка или мальчик? Особенно если учесть, что половые признаки у чужого тела тоже чужие, если и существуют в принципе.
В результате этой импровизированной «медитации» я решила, что в отсутствии физических референсов (привычных половых признаков) гендер – это привычка или своего рода память о теле, в котором «я» провела много времени. Как привычка смотреть левым глазом в минуту опасности у Сорок первого. Кому-то эта «память» важна, и они сохраняют свой земной гендер; кто-то решает играть по правилам той тушки, которая ему или ей досталась; кто-то действует по обстоятельствам.
Так что гендер на Гарториксе – это во многом то, как определяет себя сознание. И еще есть лингвистический аспект, об который в современном мире бьются активисты инклюзии: в большинстве языков мира, говоря о ком-либо, мы так или иначе вынуждены наделить человека тем или иным (грамматическим) родом. На Гарториксе человеческие сознания, говоря о себе и других, пользуются человеческим же языком – а значит, и человеческой концепцией гендера, в этот язык «зашитой».
Вопрос: «Как можно было отложить столько всего вкусного на второй и далее том, плавно обойдя в первом? Я прямо не готов тебе простить стооолько cliffhanging ниточек, уходящих в бесконечность».
Ответ: Я не специально, честное слово! Я вообще думала, что вся эта история уместится в один роман, который я напишу за полгода, издам – и спокойно вернусь к своей сценарной работе. Но мир будущего и особенно мир Гарторикса оказался слишком живым и объемным, чтобы уложиться в небольшой роман: через полгода работы я поняла, что не вышла даже из первой трети сюжета, а у меня уже триста страниц текста, появляются новые персонажи, и вообще история раздувается под руками, как дрожжевое тесто.
Пришлось найти в ней два самых больших поворотных момента и назначить их финалами первой и второй части. Сейчас вот пишу вторую; она тоже опасно раздувается, но я все-таки надеюсь удержать ее в руках и ограничиться, как и обещала, трилогией. Просто мир получился такой интересный, что мне хочется показать его во всех подробностях.
Вопрос: «А у меня не вопрос, но на одного из своих котов не могу теперь смотреть спокойно: мне оттуда человечьей душой отсвечивает. И, главное, даже механизм понятен!»
Ответ: Хорошо, что у нас с мужем нет кота. А то у меня тоже были бы подозрения.